Рустам Валеев - Южный Урал, № 31

Все, что видел, испытал узбекский поэт, живя на земле Китая, он сравнивал и сопоставлял с тем, что наблюдал, путешествуя по России и Европе. Русскую культуру, обычаи русского народа, его творческие силы Фуркат ценил чрезвычайно высоко и до конца дней своей жизни оставался верным и последовательным другом русского народа, всегда считал себя сыном России и гордился этим.

Фуркат призывал Своих соотечественников изучать русский язык. Он писал:

«Если русский народ предлагает нам изучать его язык и грамоту, то он не желает нам зла. Наоборот, он хочет, чтобы наша страна процветала, чтобы население благоденствовало».

Мечты поэта-демократа и мыслителя полностью сбылись в советском Узбекистане.

Вот почему мы отмечаем столетие со дня рождения Фурката — певца дружбы народов — и воздаем должное его прозорливости и гению.

Уже светало, когда мы вышли в сад. Бутоны роз раскрывались навстречу солнцу, и сад был напоен пьянящим ароматом цветов.

— Я буду очень рад, — сказал Гафур Гулям, — если стихи моего дорогого соотечественника станут близки русскому читателю.

Мы вспомнили эти слова совсем недавно на юге Челябинской области, в Троицке.

Сидя на берегу реки Уй, неподалеку от Золотой Сопки, где строится мощная электростанция, мы услышали, как молодой строитель, видимо студент-практикант, читал товарищам стихи:

Прекрасен роз расцвет, и соловей в саду,И радуги дуга, стоящая в пруду,Глаза моей любви, что смотрят на меня,Когда я в час зари навстречу ей иду.

Мы спросили у юноши:

— Чьи это стихи?

Он ответил, что не знает.

Строки неизвестного автора удивительно напоминали стихи Фурката. Это вполне могло быть. Известно, что Троицк долгое время служил центром меновой торговли Урала со Средней Азией и Китаем, и караванные пути связывали его с Ташкентом, Кокандом и Яркендом. По этим путям и могли дойти в далекий уральский город стихи Фурката. А может быть, это были стихи его учеников и последователей? Может быть.

Все равно эти стихи доставили нам большую радость, какую доставляет встреча с давним и верным другом.

Анатолий Козлов

К ИСТОРИИ СТРОИТЕЛЬСТВА САТКИНСКОГО ЗАВОДА

Город Сатка, расположенный в живописной горной местности, на берегу реки Сатки, — ныне один из крупнейших промышленных центров Челябинской области. Начало ему было положено 200 лет назад закладкой металлургического завода. Несмотря на известное обилие литературы по истории Урала, до сего времени нет даже краткого научного исторического исследования о Саткинском заводе. Описание, составленное Пермским берг-инспектором П. Е. Томиловым в феврале 1809 года[5], является одним из немногих опубликованных документальных источников по истории Саткинского чугуноплавильного и железоделательного завода.

Документальные материалы, обнаруженные в Государственном архиве Свердловской области (ГАСО), значительно расширили сведения об этом заводе. В числе этих документов заслуживают особенного внимания следующие: определение Екатеринбургской судных и земских дел конторы от 20 мая 1758 года о привлечении к следствию приказчика Саткинского завода М. Карнакова; опись жителей Саткинского завода на июль 1799 года; «Опись при Саткинском заводе заводскому разному строению» (1801 г.); статистические сведения, составленные в 1828 году гиттенфервальтером Златоустовского завода Г. П. Бояршиновым; «Статистическое описание округа Златоустовских горных заводов», составленное под руководством П. П. Аносова горным инженером Я. Р. Анкудиновым в 1839 году[6]. Обнаружены также неопубликованные сведения о производительности Саткинского завода за 1797—1806 годы[7].

Как же представляется по этим документальным материалам история основания, начала строительства и первых лет существования завода?

В 1753 году известный на Урале заводчик барон С. Г. Строганов купил большие участки земли в Айлинской и Кувакинской волостях, на Южном Урале, в том числе в районе реки Ай, где башкирские рудоискатели и нарочно посланные Строгановым люди обнаружили железорудные прииски и три места для новых заводов.

Наконец в ноябре 1756 года А. С. Строганов получил из Государственной Берг-коллегии, ведавшей в то время всеми горнозаводскими делами страны, «дозволение» на строительство двух Саткинских заводов: первый — в Кувакинской волости, при слиянии рек Большой и Малой Сатки, с двумя домнами, десятью кричными молотами и лесопильной мельницей; другой — в Айлинской волости, вниз по течению реки Большой Сатки, в 35 верстах от первого места. На первом из этих мест и был основан интересующий нас завод.

Из всех имеющихся данных видно, что Саткинский завод  б ы л  п о с т р о е н  в  1 7 5 8  г о д у,  т. е. 200 лет назад.

Первое упоминание о «новостроящемся» Саткинском заводе относится к 17 (28) марта 1758 года[8], когда поверенный барона Строганова крестьянин Ефтихей Лаптев представил доношение в Екатеринбургскую судных и земских дел контору в связи с доношениями приказчиков заводчиков Масаловых на строителя Саткинского завода, приказчика Михаила Карнакова.

Оказывается, перед этим Карнаков работал приказчиком на Нязе-Петровском и Златоустовском заводах тульских купцов Масаловых, а в 1755 году сбежал в связи с жалобами на него поверенных от двух артелей рабочих-чувашей.

Первая жалоба (челобитная) была подана 28 марта 1755 года в канцелярию Главного заводов правления, находившуюся в г. Екатеринбурге. Иван Степанов и Иван Николаев — поверенные от артели рабочих-чувашей в составе 21 человека, бывших в работе при Нязе-Петровском и Златоустовском заводах, жаловались на Карнакова «в неотпуске их в лес для дранья на обувь лык и в держании под караулом и в почитании на них якобы не заработанного ими провианта, денег и прочего». Канцелярия определила находившемуся тогда при Нязе-Петровском заводе капитану Метлину расследовать дело по указанной челобитной, что не было осуществлено, так как «Карнаков со Златоустовското завода неведомо куда бежал».

Вторая артель рабочих из «новокрещенных» чувашей в составе 93 человек, работавшая на Нязе-Петровском заводе, направила своего поверенного С. Алексеева с товарищами с жалобой на Карнакова в Исетскую канцелярию, соответствующее отношение из которой также было направлено в Екатеринбургскую канцелярию Главного заводов правления. В данном случае поверенные от артели рабочих жаловались «во удержании им, Карнаковым, их за сроком в работах при оном Нязе-Петровском заводе, и в неотдаче забранных у них паспортов и заработанных ими денег». На определение канцелярии заводская контора ответила, что «Карнаков с заводов, предписанных Масаловым, не сдав бытности его о выдаваемых чувашам деньгах и припасах ведомости, в 1755 году бежал».